Пропавшие данные, пропавшие души в Италии
Эта статья является частью серии «1000 жизней, 0 имен: Расследование «Пограничные могилы», как ЕС нарушает последние права мигрантов»
.<До начала гражданской войны в Сирии Рефаат Хазима работал парикмахером в Дамаске. Его отец, дед и прадед также были парикмахерами. Благодаря своему мастерству, таланту и репутации, созданной четырьмя поколениями, Рефаат был состоятельным человеком. Вместе с женой - врачом на национальной службе - он мог позволить себе дать своим трем детям возможность учиться, вместо того чтобы отправлять их на работу в юном возрасте.
«Они всегда были лучшими в классе», — с ностальгией вспоминает он, сидя в одиночестве в прибрежном ресторане на Лампедузе, маленьком сицилийском острове, расположенном на полпути между Мальтой и восточным побережьем Туниса. Скалистые берега, на которых он сейчас неспешно наслаждается баклажанами, поданными со свежим тунцом, были местом самого травматичного эпизода в его жизни.
И они решили уехать.
<Пара заплатила контрабандистам более пятидесяти тысяч долларов, чтобы попытаться добраться до Германии, где их дети могли бы продолжить образование. Но на фоне отказов, препятствий и колебаний, вынуждавших семью проводить многомесячные этапы в разных странах, Рефаату и его семье пришлось ждать до 2013 года, чтобы наконец отплыть к европейским берегам Лампедузы.
«Все кричали, когда мы оказались в море», — вспоминает Рафаат. «Я схватил одного из своих детей, моя жена схватила другого ребенка. Но в суматохе и криках ночного кораблекрушения двое моих детей исчезли».
С 2013 года и по сей день Рефаат повсюду ищет своих детей. В течение 10 лет он путешествует, спрашивает и ищет. Он даже выступал по телевидению, надеясь, что однажды воссоединится с ними. Но и по сей день он не знает, спаслись ли его дети, и являются ли они двумя из 268 жертв кораблекрушения 11 октября 2013 года, одной из самых страшных катастроф в Средиземном море за последние три десятилетия.
Неопределенные и неполные числа
В любом случае, количество найденных тел — это лишь процент от числа людей, погибших при попытке перебраться в Европу. На самом деле тела тех, кто погибает в море, редко удается найти. А когда это происходит, они еще реже идентифицируются итальянскими властями. <Исследование, проведенное Международным комитетом Красного Креста, попыталось составить карту безымянных могил мигрантов в разных странах Европы и подсчитать количество смертей, найденных в море. Согласно отчету, в период с 2014 по 2019 год в Италии было найдено 964 тела людей - предположительно мигрантов, из которых только 27 процентов были опознаны. В большинстве проанализированных случаев опознание происходило путем немедленного визуального узнавания их попутчиками, в то время как те, кто путешествовал без друзей или родственников, почти всегда оставались анонимными.
.
В целом, 73 процента тел, найденных в Италии в период с 2014 по 2019 год, остаются неизвестными.
«Подавляющее большинство тел оказываются на дне моря и никогда не извлекаются, становясь кормом для рыб», — объясняет Тареке Бхран, основатель Комитета 3 октября, неправительственной организации, созданной для защиты прав тех, кто погибает, пытаясь добраться до Европы. «Комитет родился после двух катастрофических кораблекрушений 3 и 11 октября 2013 года, чтобы заставить Италию понять, что даже у тех, кто умирает, есть достоинство и что уважение этого достоинства важно не только для тех, кто умирает, но и для тех, кто выживает», — рассказывает Бхране.
.
На острове также находились судебные генетики из Labanof, ведущей лаборатории судебной медицины при Миланском университете, которая уже несколько десятилетий сотрудничает с прокуратурой и правоохранительными органами для раскрытия дел и идентификации безымянных тел. Родственники пропавших без вести людей смогли пройти бесплатный тест ДНК, чтобы узнать больше о своих близких.
Одним из основных направлений деятельности комитета в последние годы было лоббирование сицилийских муниципалитетов с целью улучшения управления безымянными могилами. Отчасти благодаря НПО сегодня почти во всех сицилийских провинциях на кладбищах покоятся жертвы миграции, часто безымянные.
«Среди основных пунктов нашей миссии, — объясняет Бхран, — создание европейской базы данных ДНК для распознавания жертв, чтобы любой желающий мог пройти тест ДНК в любой точке Европы и узнать, не погиб ли его близкий человек, пытаясь попасть сюда.»
.Отверженные и полные надежд
«Мы услышали по радио, что лодка, на которой он плыл, затонула. Больше мы о нем ничего не слышали», — говорит Асмерет. Эти двое проделали весь путь до Лампедузы, чтобы сдать анализ ДНК, надеясь впервые сопоставить имя своего любимого с одной из многочисленных аббревиатур, которые появились на безымянных могилах мигрантов, и узнать, где он покоится.
«Я помню, как в детстве мы играли вместе», — говорит Десбеле. «А сегодня я даже не знаю, где его оплакивать. А ведь для этого нужно так мало.»
На многих итальянских кладбищах есть безымянные могилы людей, умерших во время миграции, особенно на юге страны. Трудно составить их карту и назвать точное число, так же как почти невозможно определить количество безымянных могил. Опять же, не существует централизованной национальной базы данных, и даже на муниципальном уровне информация скудна и неполна.
Но благодаря международному проекту под названием «Расследование пограничных могил», продвигаемому IJ4EU и Фондом журналистики, одним из партнеров которого является Unbias the News, появилась возможность пролить свет на то, что напоминает большую европейскую братскую могилу.
Но источники из Специального комиссариата сообщили команде по расследованию пограничных захоронений что неопознанные тела не входят в их юрисдикцию, поскольку в случаях, когда речь идет о предполагаемом преступлении (например, нелегальной иммиграции), юрисдикция переходит к местному магистрату. Таким образом, источник подтвердил, что ни одно ведомство не занимается систематическим сбором этих данных, а все цифры разбросаны по отдельным прокуратурам.
Кроме того, документальные следы безымянных могил мигрантов часто уже теряются в записях самих кладбищ или муниципальных архивах, то есть на первом этапе цепочки. Например, в Агридженто можно посетить могилы мужчин и женщин, погибших в море, обозначенные номерами, но в бумажных реестрах, с которыми ознакомилась наша команда журналистов, о них нет никаких сведений.
.При этом записи хранятся в нескольких метрах от самих могил.
В Сьякке, провинция Агридженто, муниципальная администрация перенесла несколько безымянных могил мигрантов внутрь братской могилы, чтобы освободить место для новых захоронений. Однако она не соблюдала предписанные правила и не уведомила родственников тех немногих жертв, которые были опознаны и чьи имена значились на могиле. Об этом стало известно, когда одна женщина пришла на кладбище, чтобы помолиться на могиле своей сестры, и не обнаружила ее на привычном месте.
В других случаях безымянные могилы переносили с одного кладбища на другое из-за необходимости освободить место, но без оповещения населения.Бюрократическая загвоздка
Выяснить судьбу близкого человека так сложно по нескольким причинам. Во-первых, идентификация тела, которую итальянские власти, как правило, не считают приоритетной. Затем возникает сложность самого опознания, особенно если родственники находятся за границей или не могут связаться с итальянскими властями.
Кроме того, существует проблема отслеживания тел, которые часто остаются на морском дне и, в тех немногих случаях, когда их находят, попадают в бюрократическую машину, в которой очень трудно восстановить их следы. Исследователь и антрополог Джорджия Мирто объяснила это нашей следственной группе: «Трупы должны быть зарегистрированы в регистратуре по месту обнаружения тела. Но потом тело часто перемещают в пределах одного кладбища, с одного кладбища на другое или из одного муниципалитета в другой, поэтому вместе с телом перемещается и документация. Перемещения, которые трудно отследить».
«Более того, — добавляет Мирто, — сложности добавляет отсутствие единых процедур». «В рамках проекта Человеческие затраты на пограничный контроль мы убедились, что единственный способ подсчитать количество людей и их могил — это провести тотальный поиск по всем муниципалитетам, всем кладбищенским конторам, всем ЗАГСам и всем кладбищам, возможно, добавив к ним еще и похоронные бюро.»
Таким образом, существует проблема с централизацией и прозрачностью данных, которая часто также связана с огромными сокращениями в условиях жесткой экономии, из-за которых муниципалитеты вынуждены работать в условиях нехватки персонала. Ярким примером является Управление комиссара по делам пропавших без вести, которое должно было бы отвечать за составление списка неопознанных тел, найденных на итальянской земле, но осталось без портфеля.
«Как говорит антрополог Дидье Фассен, — заключает исследователь, — отсутствие данных не является результатом небрежности, а представляет собой административный и политический выбор. Следует понять, насколько этот выбор осознан, а насколько является результатом незаинтересованности в хорошей работе муниципальных архивов (важнейшего ресурса для исторической памяти и спокойствия семей жертв) или в понимании стоимости границ с точки зрения человеческих жизней.»
Ответственность ЕС
Кристина Каттанео — профессор Миланского университета и директор лаборатории криминалистики Labanof — объяснила нашей команде, что с точки зрения криминалистики наиболее важной процедурой для идентификации тела является сбор как посмертной (от татуировок до ДНК, через осмотр трупов и вскрытие), так и посмертной медико-криминалистической информации, то есть той, которая поступает от членов семьи относительно пропавшего человека.
. <Однако во многих странах, в том числе и в Италии, ни один закон не делает эту процедуру обязательной. В отношении людей, погибших во время миграции, это делается только в вопиющих случаях, таких как крупные кораблекрушения, которые становятся новостью. "Эти случаи показали, что широкие и повсеместные усилия по идентификации тел погибших в море возможны", - говорит Каттанео. "Однако большинство людей погибает в очень маленьких кораблекрушениях, которые не слишком часто попадают в новости. А поскольку не существует протокола, позволяющего сделать сбор данных систематическим, многие члены семей остаются в неведении относительно того, живы или мертвы их близкие".Все это происходит, несмотря на огромные усилия, прилагаемые на протяжении многих лет правительственным Чрезвычайным комиссаром по делам пропавших без вести, который, будучи единственным национальным учреждением такого рода на европейском уровне, вынужден управлять огромным количеством данных, поступающих от всех итальянских муниципалитетов. Данные часто неорганизованны, поступают с опозданием и собираются без соблюдения общих и строгих процедур.
Поэтому Каттанео является одним из подписантов обращения , призывающего к принятию европейского закона, который раз и навсегда обяжет государства-члены ЕС идентифицировать тела мигрантов.
Конечно же, это не так.
«Тем не менее, европейское решение существует, и с технической точки зрения оно уже осуществимо, — добавляет Каттанео. Оно включает в себя системы обмена данными, такие как Интерпол, который на европейском уровне уже собирает, организует и может делиться информацией и органично взаимодействовать со странами-членами.
«Достаточно было бы расширить анализ, включив в него пропавших мигрантов, и тем самым сделать возможным их поиск и идентификацию в масштабах Европы. Но это не делается из-за отсутствия политической воли со стороны Брюсселя», — заключает Каттанео.
«Искусство терпения»
Опознание тел людей, которые погибли, прибыв в Европу, является важным вопросом на нескольких уровнях.
В первую очередь, международное гуманитарное право защищает право на идентификацию как живых, так и погибших. Но установление личности также является важным вопросом для тех, кто остался в живых. Ведь без свидетельства о смерти супругу практически невозможно вступить в новый брак или получить пенсию по потере кормильца, так же как и несовершеннолетнему родственнику невозможно покинуть свою страну вместе со взрослым, не столкнувшись с блокадой со стороны властей, которые не исключают возможности похищения ребенка.
.Также существует проблема отстраненного горя, а именно состояние тех, кто не знает, искать ли близкого человека или оплакивать его смерть.
Это относится не только к Асмерет и Десбеле, но и ко многим родственникам, опрошенным нашей командой.
Сабах и Ахмед, например, — сирийская пара. Один из их сыновей пропал в 2013 году после кораблекрушения в итальянских водах. В течение 10 лет Ахмед прослеживал тот же сухопутный и морской маршрут, которым следовал его сын, в надежде найти его тело или хотя бы получить больше информации. Но все усилия оказались тщетными, и до сих пор семья не знает, что с ним случилось.
«Его дети все еще с нами и часто спрашивают: «Где папа? Где папа? «, но без могилы и тела мы до сих пор не знаем, что ответить.»
«Я ищу своих детей уже десять лет, и Аллах знает, что я буду искать их до конца своих дней, найду ли я их мертвые тела, или найду их живыми, кто знает, в каком уголке мира. Но я хочу умереть, зная, что сделала все возможное, чтобы найти их».
Рефаат Хазима
Иногда его голос дрожит. «Я часто разговариваю с ними во сне, мне кажется, что они еще живы. Но даже если бы я узнал, что они мертвы, за все эти годы я бы научился справляться с разочарованием и болью, жить с пустотой. И самое главное, — заключает он, — я бы научился искусству терпения».
Написано Габриэле Круциата / Отредактировано Тиной Ли / Иллюстрации Антуана Бурали / Фотографии Тины Сюй
Об авторе:
Габриэле Круциата — живущий в Риме журналист, отмеченный наградами, специализирующийся на подкастах, расследованиях и повествовательной журналистике. Он также работает в качестве корректора, продюсера, консультанта по журналистике и тренера.
